Скачать видео: [ru.savefrom.net] (mp4 360p, h264, 21.2 MB, 09:41)

В эфире телеканала «Комсомольская правда» доктор экономических наук МихаилДелягин объясняет нашему обозревателю Евгению Черныху, как Сталин создавал великую систему управления страной, которая его же потом и сожрала. 

Делягин: — Вся инфраструктура, вся социальная система, основа промышленности — мы живем в том, что или было сделано при Сталине, или в том, что было спланировано при Сталине. Даже Байкало-Амурская магистраль, апофеоз брежневской эпохи, ее начали строить как раз перед войной. Потом разобрали, потому что было не до этого. Та система, в которой мы живем, ее сделал Сталин. Дело вкуса и политических пристрастий. Но после Сталина те люди, которые проходили и даже некоторые длительное время были во власти, они ничего принципиально существенного не сделали. Даже демократия, я понимаю, что для многих это ругательство, ведь конституция 1936 года была действительно самой демократичной конституцией того времени. И одно из объяснений террора 1937 года — чудовищного, многоуровневого — заключалось именно в том, что это было восстание тогдашней партхозноменклатуры против идеи альтернативных выборов, которые товарищ Сталин не просто где-то в дневниковых записях чего-то записывал, а он это провозгласил и пытался это дело внедрить. Другое дело, что на носу была вторая мировая война, в мире пахло порохом, внутри произошел взрыв, в том числе и в виде протеста этой партхозноменклатуры, которая испугалась тупо за свое место и стала зачищать всех конкурентов, хуже, чем «Единая Россия». Но эта идея была.

Когда мы оглядываемся вокруг, то мы видим, что есть проекты воровства, есть проекты уничтожения, есть проекты коррупции. А те проекты созидания, которые есть, они в основном это или то, что было прервано, а начато при Сталине, либо то, что тогда задумывалось, но потом отложили. Можно как угодно, в меру своей необразованности, относиться к этой фигуре, в меру личных трагедий относиться к этой фигуре, но как-то он в какой-то беседе очень доверительной сказал, что я не Сталин. Сталин – это Советский Союз. И в определенной степени это так и было. Произошло растворение личности в государстве.

Я приношу извинение всем, кого покоробит это сравнение. Но две тысячи лет назад один молодой сын плотника был распят. До сих пор огромная часть человечества переживает это событие как свою не то что современность, а повседневность. Ну да, здесь фигура масштабом на несколько порядков ниже, согласен. Но давайте сравним с тем, что было после него. Великолепный гениальный интриган и интуитивист Хрущев. Человек без стратегического проекта, который бодался с партхозноменклатурой, был ею съеден. Судя по всему, он так и не понял, что он борется с классом, который вышел из-под контроля из-за смерти Сталина и в ходе этой смерти. Брежнев, который просто отпустил вожжи и сказал: пилите, Шура, пилите, они внутри золотые! И вошел в историю как человек, при котором было сладко жрать и все остальное, но при котором страна вошла в стадию неконтролируемого распада. Андропов — это эпизод. Черненко — это эпизод. Михаил Сергеевич Горбачев — это катастрофа. Доказательство того, что хороший человек не есть профессия, а есть как бы и похуже. Борис Николаевич Ельцин — это клиника, это распад в клинической форме. Товарищ Путин, который попытался что-то собрать, после чего все задумались, а вообще это того стоит? С другой стороны — зачем?

Когда мне было 22 года, была демократия, как раз первые разоблачения пошли, я написал такую гневную филиппику в адрес Сталина. Попала эта филиппика к очень-очень пожилому дедушке, которого советская система жевала, но не прожевала. Он еще попал в ГУЛАГ заключенным, вышел оттуда офицером ГПУ, который внедрял хозрасчет. И он сказал: знаете, молодой человек, все это понятно, что вы говорите. Но все это ерунда. И начал просто по пунктам разбивать все мои обвинения, нахватанные из публицистики Солженицына. И я в полной невесомости, в полной утрате всех жизненных ориентиров и координат, у моей семьи тоже есть история, я знаю, что Сталин плохой. Но он-то мне показывает, что или это был не он, или он был хороший и по-другому было нельзя. Я в полной прострации говорю уже совсем детсадовскими словами: подождите, так вы хотите сказать, что Сталин был хороший? Он на меня посмотрел глазами такого мудрого человека, который смотрит на шестимесячного щенка, который свой хвост ловит еще. Говорит: нет, молодой человек, Сталин был плохой, но совершенно не потому, о чем вы говорите. Это ерунда. Дальше была чеканная формула: Сталин был плохой, потому что созданная им система породила Горбачева.

Он создал систему высокоэффективную. Некоторые управленческие решения этой системы не решены до сих пор. Спецкомитет Берия, это упрощенное название, их на самом деле было четыре, но их всех курировал Берия. И они создали межконтинентальную ракету, атомное, а потом водородное оружие. Они создали противоракетную оборону и необходимую для этого электронную базу. Административное руководство творческими людьми – это проблема, которая не решена до сих пор. Ни в каких условиях. Каждый год выходят килотонны литературы, которые просто лишний раз подтверждают, что никто не знает, как управлять этими людьми. Эта задача была решена на ходу, на коленке. Но эта система оказалась нежизнеспособной. Потому что Сталин опирался на класс партхозноменклатуры, он его создал. Этот класс устроил первое восстание против него в 1937 году. Он понял, что он не может держать этот класс один, заменив собой государство. Он попытался создать механизм ротации, механизм хотя бы ограниченных выборов снизу, у него не получилось. И дальше эта система его съела. Но огромное количество социальных технологий, которые тогда были отработаны, они просто ждут своего часа. Они должны быть реализованы.

При этом феноменальные вещи. В 1938 году — пик террора, экономика в ауте. Только что посажены люди, которые переписали население и обнаружили, что население на 18 млн. человек меньше, чем должно было быть. Это коллективизация, террор и общее перенапряжение сил. Только-только начинается переход от ежовщины к бериевщине. Происходит либерализация. В этих условиях малый бизнес Советского Союза, который тогда назывался промкооперацией…

Черных: — Артели.

Делягин: — Давал 6 % промышленного производства страны. Это как бы не больше, чем сейчас. Льготы он имел отчетливо более высокие, чем сегодняшние льготы. Даже были конструкторские бюро, научно-исследовательские институты, первые телевизионные приемники, первые радиолы выпускались малым бизнесом. Это не только замки, которые во многих семьях еще остались, с печатью «артель такая-то». Это самое высокотехнологичное, что на тот момент было. Это производилось малым бизнесом.

Другая история. Стимулирование труда. Хозрасчет был введен в лагерях в начале 30-х годов. Первое решение о внедрении хозрасчета во всю экономику — февраль 1941 года. Пленум ЦК ВКП(б). Очень хорошо показал себя в лесной промышленности, понятно, где это. Значит должно быть применено по всей стране. По всей стране применить не удалось, потому что война — не до хозрасчета. Но с конца 30-х годов, еще до этого пленума, он применялся в высокотехнологичных отраслях. Система стимулирования, повышения эффективности труда, снижения себестоимости — это было первое, что было разрушено Хрущевым.

Вы, условно, должны произвести молоток. Есть технические параметры этого молотка. А дальше начинается. За каждое улучшение значимого параметра ваш трудовой коллектив получает премию. Снижение себестоимости, снижение веса, повышение удобства — и все это с немецкой пунктуальностью расписано в деталях. Допустим, вы улучшили изделие, вы получаете премию. Эта премия делится на две части. Одна половина делится на всех поровну. Не важно, кто — директор, завхоз, уборщица. Вторая часть выделяется целенаправленно двум людям — руководителю, который организовал процесс улучшения. Это не обязательно главный начальник, это может быть бригадир, прораб. Его находят, ему дают. И второй — тот, кто придумал, как это улучшить.

В результате в чем была проблема советской уравниловки? В том, что когда кто-то придумывал, как сделать лучше, тут же задирали план, и нагрузка на всех увеличивалась. А здесь ничего подобного. Если кто-то придумал, как сделать лучше, всем выдали вполне ощутимые деньги. А он мог получить неимоверное количество денег. Значит весь трудовой коллектив не просто холит, лелеет и на руках носит этого умника, он сам ищет в своих рядах, кто может что-нибудь придумать интересное. Потом это пришло к самой передовой технологии стимулирования именно высокотехнологичного труда, которую у нас забрали японцы. Япония стала великой страной в том числе за счет этой технологии стимулирования труда. Может быть, через японских военнопленных перенесли. Это тоже Сталин.

Когда мы смотрим, у Сталина была идея, что Советский Союз должен выжить. Мир завоевать или полмира завоевать — это уже как получится. Но он должен выжить в абсолютно враждебном окружении. Он должен быть умнее всех, круче всех и сильнее всех. И на пути к этому было сделано неимоверно много.

Черных: — Да, какой ценой?

Делягин: — Ценой неимоверной. Падение рождаемости — самая простая вещь. Но у нас были периоды, когда была запрещена смертная казнь. При этом методы были варварские. Когда мы говорим о Сталине, давайте не будем забывать, что это исчадие гражданской войны. Что это жестокость, которая непредставима даже тем, кто помнит историю Великой Отечественной войны. Это жестокость, это беспощадность. А потом была жесточайшая война за власть. Когда были плеяды ленинских интернационалистов, которые считали, что Россия — это хворост в костре мировой революции. И, если хворост сгорит, а революции не получится, но и черт с ним, туда ему и дорога, этому хворосту. И война между ними, при всей интриганской изощренности и гибкости альянсов, была абсолютно жестокая, на уничтожение. Люди, которые прошли гражданскую войну в любой стране мира, они другого не понимают. Это война с другой страной — можно взять людей в плен, держать их в лагере, а потом выпустить и отправить обратно. А гражданская война означает уничтожение. Только так.

И на фоне остальных деятелей, которые просто не получили возможность реализовать свои представления о прекрасном, Сталин зверем совсем не выглядел. На самом деле история Советского Союза не написана. Мы знаем какие-то куски, обрывки. Сталин смог начать формирование советского народа, создать мощный социальный оптимизм. Какой ценой? Да! Но когда мы говорим о войне, то мы должны понимать, что это не только гитлеровское нашествие — вот звери фашисты. У Сталина был проект. Если вы хотели вписываться в этот проект, в эту стратегию, у вас был хороший шанс. Сталин пытался построить цивилизованное общество, пытался построить гуманное общество. Представления о гуманизме были очень специфические. И знаменитая фраза, за которой последовал чудовищный террор, о том, что с укреплением социализма классовая борьба только нарастает, она очень интересно сконструирована. Эта фраза сказана так, что на поверхности да, вот все эти представители бывших угнетенных классов затаили злобу, и теперь их нужно добивать окончательно. А смысл у фразы другой. Что сложилась опять новая бюрократия, которую нужно уничтожать, перемалывать и ставить на службу обществу.

Ориентир войны был направлен в другую сторону. Чем отличается террор 1937 года от коллективизации? Тем, что шли под нож огромное количество, не все, и обычные люди попадали в жернова в безумных количествах, я верю всем рассказам, что на Лубянке до сих пор лежат не разобранные доносы того времени. Потому что просто поняли, что нельзя все это использовать. Но огромная часть невинных жертв — это были те же самые энкавэдэшники, гэпэушники, секретари райкомов и обкомов, которые требовали повышения лимита на расстрелы. Больше всех, максимальными требованиями на количество людей, которые должны быть расстреляны и посажены в лагеря, прославился Никита Сергеевич Хрущев. Его аппетиты в разы превышали аппетиты всех остальных. Это на его докладной бумажке Сталин написал резолюцию «Уймись, дурак!». Именно по этому поводу.

Уже во время войны, в августе 1942 года, в ужасное время, когда фронт катился к Сталинграду, и вновь казалось, что все кончено, — Черчилль спросил Сталина о коллективизации. Сталин посмотрел и сказал: это длилось четыре года и это было ужасно. Это цитата. Это сказал человек, который свои слова отмерял крайне скупо. Я не хочу сказать, что Сталин был хороший. Совершенно нет, упаси боже. Но это был человек, который в той ситуации избежал уничтожения российской цивилизации. Неимоверной ценой, большой кровью, чудовищными ошибками. Потому что, когда один человек подменяет собой государство, будь вы любой гений, вы не можете собой это подменить. Но он, по крайней мере, пытался один раз демократизировать систему, как это ни смешно звучит. И его ненавидят люто не за то, что он пролил реки крови. Люди, которые его ненавидят, страшно любят Петра Первого, при котором население нашей страны сократилось на треть. Люди, которые его ненавидят, вполне терпимо относятся к Ивану Грозному. Они ненавидят его не за то, в чем он был плох, не за насилие, не за террор, не за разрушения. Я имею в виду либералов. Либералы ненавидят его за то, что он Советский Союз противопоставил Западу. И позволил Советскому Союзу выжить.

Квинтэссенция претензий к Сталину — это то, что говорилось в очередях за пивом в конце 80-х годов ветеранам: если бы не ты, дед, мы бы сейчас баварское пили. Мы сейчас пьем баварское. Шампанское пьет народ устами лучших своих представителей. Только что-то этих представителей как-то очень мало — менее 3 % от общего состава населения. А все остальные живут в большой неопределенности и в большом страхе. Вина Сталина перед нашими либералами сродни вине Достоевского. Чубайс, сдержанный человек, корректный, с очень холодной головой. Единственный раз, когда он впал в неистовство, как следует из его высказываний, не касаясь политической борьбы, это когда его спросили про Достоевского. Он сказал: я готов рвать его на части, таких людей, как он. Это враги. Почему? Не только потому, что Достоевский задолго до появления Чубайсов, Гайдаров и прочих Подрабинеков, раскрыл сущность либерализма, его ненависть к России.

Черных: — Бесы.

Делягин: — Да. Не только. Просто Достоевский — это человек, который защищал российскую цивилизацию. Тогда она называлась русской. Она называлась империей. И бывший каторжник находился в очень доверительной переписке с Победоносцевым — жутким реакционером, и они вполне друг друга понимали. И самый недооцененный из наших царей, наверное, после Алексея Михайловича Тишайшего, это Александр Третий. После смерти Александра Второго, которого убили в результате либеральных реформ, Александр Третий просто навел порядок. И его правление было очень разумным и очень рациональным.

Достоевский – это человек из серии Александра Третьего. И Сталин — продолжатель той же самой линии. Если Николай Второй — это предшественник Горбачева, с теми же самыми последствиями, с теми же благими порывами, которые заканчивались катастрофами. С тем же гуманизмом, который кончался кровью. И так далее. С тем же стремлением снять с себя ответственность, которое кончалось трагедиями. То Сталин под хомут исторической необходимости свой загривок подставлял и тащил. Как он вылез во время гражданской войны. За счет продуманности, организованности и ответственности. У него не было никаких особых гениальных талантов. Он не умел говорить, что во времена митингов, когда Троцкий останавливал бегущую часть, начинал говорить, и люди шли в атаку с «Интернационалом» и погибали. Без расстрела, за счет ораторского дара. Крошечный невзрачный человечек с кривой бородкой и в пенсне. Сталин так не умел. Но он был организатором, он был ответственным. И за счет этого, именно за счет гиперответственности он выполз наверх. Именно за счет этого он завоевал власть.

Есть такой человек — Андрей Караулов. Не самый симпатичный человек. Но он очень умный. Он сказал потрясающую фразу, что жестокость Сталина была следствием его гиперответственности. Он понимал, что между ним и небытием, что между сегодняшним днем и небытием, исчезновением, причем для всего народа, стоит только он один, и ничего больше. Один человек. И он действительно принимал ответственность за существование целого народа. И в этом отношении он был абсолютно последовательным. Чеченские войны. Кто из наших руководителей отправлял туда своих детей? Знаю два примера — Пуликовский, у которого погиб сын, и Станислав Говорухин, у которого был искалечен сын на первой чеченской войне. Наверное, кого-то я упускаю из виду. Но при Сталине все руководители своих детей посылали на фронт. Почти все.

Я первый раз попал в 1996-м в гостевой домик Михаила Сергеевича Горбачева. Меня поразило, что в трехэтажном доме был лифт. Меня это потрясло. Я был тогда наивным человеком, я был шокирован этой расточительностью. А сейчас, насмотревшись других домиков, и отнюдь не государственных, не официальных, я готов согласиться с тем, что Михаил Сергеевич Горбачев был относительно скромный человек. Но мысль о том, что все для фронта, все для победы, все для работы, все для прогресса вашего народа, это мысль, которая Сталину была свойственна, которая составляла его суть. Под прогрессом он мог понимать поразительно извращенные вещи. Это другое. Но при этом он преследовал задачу общественного блага. Если вы сейчас нашим руководителям скажете про общественное благо, вам ответят, как мне однажды ответили: извините, но ваша демократия и ваше общественное благо — это враждебная пропаганда Голливуда.

Черных: — Что происходит в Минобороны, что в ЖКХ происходит?

Делягин: — А что происходит в местных органах власти? В доме, в котором я живу, пару лет назад за один год три раза покрасили коридор. Это в миниатюре то, что происходит в Сочи, на АТЭС-2012 происходило. Сталин стал олицетворением стремления к справедливости.

Черных: — Да.

Делягин: — Ничего более жестокого, чем стремление к справедливости, в природе не существует. Но это то, что абсолютно необходимо.

Черных: — Потому и вспоминают сейчас.

Делягин: — Насчет 37-го года. Пожалуйста, зарисовка из жизни. Полустанок в Северном Казахстане, целины еще не было. Просто полустанок в степи. До ближайшего населенного пункта километров триста, а то и больше. Восемь человек, которые делают текущий ремонт вагонов и паровозов, чтобы они доехали до депо в случае чего. Делать нечего, поэтому увсех детей от 10 до 16. Приходит телеграмма: среди вас есть один враг народа, выявить. Через две недели приедет уполномоченный, его сдать. Если нет, то значит все пойдете. Понятно. Собираются мужики. Бежать некуда — степь. Выбирают человека, у которого меньше всех детей было — три человека. Говорят, ну вот, что с нами будет — не знаем, но твоя семья будет жить так же, как наши семьи. Больше его никто не видел. Тоже 1937 год. Но при этом его дети выросли полноценными членами общества, получили образование, кто хотел. И их никто не преследовал никогда. Конечно, были ситуации, когда преследовали. И писать в анкете «отец — изменник родины», тоже было закрыть себе дорогу практически в любое образование — не только высшее, но и среднее.

Но при всем этом, когда мы смотрим на ничтожество нынешнего руководства, когда мы смотрим на его мерзость, когда мы смотрим на то, что сейчас вас не объявят изменником родины, вас объявят вором, вам подбросят наркотики. Причем не на уровне централизованного террора, а просто потому, что старлею захотелось. Вы — раб. Это ситуация, которой не было в Советском Союзе. Можно было искать справедливость, можно было пытаться искать справедливость. И иногда люди отбивали своих родственников, не обладая никакими связями. Просто проявляли энергию, с одной стороны. С другой стороны, им везло. А сейчас эта машинка по перемалыванию людей работает абсолютно тупо и беспощадно. Остановить ее нельзя. Тогда не отбирали детей у родителей на основании того, что родители бедны.

Черных: — Тогда помогали.

Делягин: — До этого изуверства даже сталинским "палачам" далеко. Сейчас это называется ювенальной юстицией. А она работает прямо сейчас. Законы еще не ввели, но она уже работает. И тогда было понятно — мы строим новое общество, мы строим лучший мир для наших детей. И это будет общий мир, в котором будет лучше всем. Есть ради чего терпеть. А сейчас ради чего терпеть? Ради очередной яхты Абрамовича? Ради очередного футбольного клуба какого-нибудь дагестанского олигарха? Ради очередной дачи какого-нибудь мелкого начальника? Непонятно. И на фоне ничтожества и мерзости нашего руководства фигура Сталина встает в исполинский рост и заслоняет собой всю оставшуюся нашу историю. И, когда у нас появится разумное руководство, да, Сталин уйдет в историю. Но не раньше. Я боюсь, что это новое руководство окажется в такой ситуации, что ему придется применять не только цивилизованные нормы поведения Сталина, но и то, за что мы сегодня его порицаем. Потому что другого выхода не будет, как этого выхода не было в двадцатые годы и в тридцатые годы.

Сегодняшняя десталинизация — это страх либералов перед ответственностью за совершенные ими преступления. И ничего больше. Они мстят Сталину за то, что Сталин был олицетворением справедливости. Может быть, жестокой, может быть, излишне жестокой. Но понятной. Они ненавидят Сталина не за то, что в нем было плохого, они ненавидят Сталина за то, что он служил России, а не за то, что он убивал людей. либералы больше всего ненавидят Сталина не за то, что в его даче под Москвой он посадил 60 тысяч деревьев в то время, когда был голод. Хотя десять лет эти деревья сажали в Кунцево. Они ненавидят его за то, что он лег в могилу в штопаных носках. Когда понадобилось что-то на него надеть, выяснилось, не обтрепанных кителей у него нету. Вот это является главным предметом лютой ненависти. Потому что они не понимают, как человек может жить не ради своего кармана, а ради общего блага. Именно поэтому Сталин — диктатор и мерзавец, а Гайдар — святой

Поэтому Сталин вернется. И дай бог, чтобы это было не исчадие гражданской войны, чтобы за ним лежало относительно мирное и относительно цивилизованное советское воспитание. Но Сталин вернется, потому что эти люди доведут страну до ситуации, когда иного способа спастись от катастрофы и уничтожения у нас просто физически не будет. Я говорю это без всякого удовольствия. Это будет ужасно. Но это будет значительно лучше, чем смерть. Когда вы смотрите на Чубайса, на многих наших других действующих руководителей, то становится совершенно ясно, что альтернатива не между плохим Сталиным и хорошим светлым будущим. Альтернатива между новым Сталиным и смертью. Другой альтернативы либеральный клан нам не оставляет. Четверть века национального предательства, которое продолжается и по сей день, платить за него придется тяжело.

Источники: http://maxpark.com/user/1368296567/content/1979021 и http://delyagin.ru/articles/46487-pochemu-stalin-ernetsya-i-pochemu-sudit-kazhdogo-tom-chisle-stalina-nado-tolko-po-merkam-i-normam-ego-remeni.html

Картинки из комментариев к данной статье:

Историк Мироненко ощутил пинок в зад и рухнул на мерзлое дно траншеи. Всё ещё не веря в происходящее, он поднялся и глянул вверх. На краю траншеи полукругом стояли бойцы Красной Армии.

— Это последний? — уточнил один из военных, видимо, командир.

— Так точно, товарищ политрук! — отрапортовал боец, чей пинок направил директора Госархива в траншею.

— Простите, что происходит? — пролепетал историк.

— Как что происходит? — ухмыльнулся политрук. — Происходит установление исторической справедливости. Сейчас ты, Мироненко, спасёшь Москву от немецко-фашистских оккупантов.

Политрук указал на поле, на котором в ожидании застыли несколько десятков немецких танков. Танкисты вылезли на башни и, ёжась от холода, с интересом наблюдали за происходящим на русских позициях.

— Я? Почему я? — потрясённо спросил Мироненко. — Какое отношение я к этому имею?

— Самое прямое, — ответил политрук. — Все вы тут имеете самое прямое к этому отношение!

Командир указал Мироненко на траншею и историк увидел, что она полна уважаемых людей: тут уже находились академик Пивоваров и его племянник-журналист, у пулемёта с выпученными глазами расположился Сванидзе, рядом с ним дрожал то ли от холода, то ли от ужаса главный десталинизатор Федотов, дальше были ещё знакомые лица, но перепуганный архивист начисто забыл их фамилии.

— А что мы все здесь делаем? — спросил Мироненко. — Это же не наша эпоха.

Бойцы дружно захохотали. Хохотали не только русские, но и немцы, и даже убитый недавно немецкий танкист, пытаясь сохранять приличия и делая вид, что ничего не слышит, тем не менее, подрагивал от смеха.

— Да? — удивился политрук. — Но вы же все так подробно рассказываете, как это было на самом деле! Вы же с пеной у рта объясняете, что мы Гитлера трупами закидали. Это же вы кричите, что народ войну выиграл, а не командиры, и тем более не Сталин. Это же вы всем объясняете, что советские герои — это миф! Ты же сам, Мироненко, рассказывал, что мы — миф!

— Простите, вы политрук Клочков? — спросил Мироненко.

— Именно, — ответил командир. — А это мои бойцы, которым суждено сложить головы в этом бою у разъезда Дубосеково! Но ты же, Мироненко, уверял, что всё было не так, что все эти герои — пропагандистский миф! И знаешь, что мы решили? Мы решили и вправду побыть мифом. А Москву оборонять доверить проверенным и надёжным людям. В частности, тебе!

— А вы? — тихо спросил историк.

— А мы в тыл, — ответил один из бойцов. — Мы тут с ребятами думали насмерть стоять за Родину, за Сталина, но раз мы миф, то чего зря под пули подставляться! Воюйте сами!

— Эй, русские, вы долго ещё? — прокричал продрогший немецкий танкист.

— Сейчас, Ганс, сейчас — махнул ему политрук. — Видишь, Мироненко, время не терпит. Пора уже Родину вам защищать.

Тут из окопа выскочил академик Пивоваров и с поднятыми руками резво бросился к немцам. В руках он держал белые кальсоны, которыми активно махал.

— Срам-то какой, — произнёс один из бойцов.

— Не переживай, — хмыкнул Клочков. — Это уже не наш срам!

Двое немецких танкистов отловили Пивоварова и за руки дотащили его до траншеи, сбросив вниз.

— Швайне, — выругался немец, разглядывая комбинезон. — Этот ваш герой мне со страху штанину обоссал!

Второй танкист стрельнул у панфиловцев закурить и, затянувшись, сказал:

— Да, камрады, не повезло вам! И за этих вот вы тут умирали! Неужто в нашем фатерлянде такие же выросли?

— Да нет, камрад, — ответил ему один из панфиловцев. — У вас теперь и таких нет. Только геи да турки.

— А кто такие геи? — уточнил немец.

Боец Красной Армии прошептал ответ агрессору на ухо. Лицо немца залила краска стыда. Махнув рукой, он пошёл к танку.

— Давайте побыстрее, кончайте с нами, — сказал он. — От таких дел снова умереть хочется.

Из траншеи к политруку кинулся Сванидзе.

— Товарищ командир, вы меня неправильно поняли, я ничего такого не говорил! И потом, мне нельзя, у меня «белый билет», у меня зрение плохое и язва!

Политрук доверительно наклонился к Сванидзе:
— А ты думаешь, тирана Сталина это волновало? Он же пушечным мясом врага заваливал! И тем более, я тебе не командир. У вас свой есть — опытный и проверенный! Вот он как раз идёт!

Из глубины траншеи к месту разговора подходил Никита Михалков, держа в руках черенок от лопаты.

— Товарищ политрук, как с этим можно воевать против танков? — взмолился режиссёр.

— Тебе виднее, — ответил командир. — Ты же это уже проделывал. Да, там у тебя, кстати, кровати сложены. Можешь из них быстренько противотанковую оборону наладить! Ну, или помолись, что ли. Авось поможет!

Тут политрук скомандовал построение своих бойцов.

— Куда вы? — с тоской в голосе спросил Михалков.

— Как куда? — усмехнулся политрук. — Занимать позицию у вас в тылу! Заградотряда НКВД под рукой нет, так что мы сами его заменим! И если какая-то сволочь из вашего штрафбата рванёт с позиции, расстреляем на месте за трусость и измену Родине!

— Так ведь штрафбатов ещё нет!

— Один создали. Специально для вас!

Немецкие танки взревели моторами. В траншее послышались отчаянные крики и ругань — новые защитники Москвы выясняли, кто первым начал разоблачать мифы и втравил их в эту историю. Всем скопом били Федотова, после чего его с бутылкой выкинули из траншеи под немецкий танк. Кто-то крикнул ему на прощание:

— Ну, за Родину, за Сталина!

Михалков вцепился в уходящего политрука:

— Товарищ, у меня отец воевал, я всегда был патриотом и защитником героев, помогите мне!

— Только из уважения к тебе, — ответил политрук. — Даю отличное средство для сражения с врагом! Лучше не бывает!

И командир протянул режиссёру бадминтонную ракетку и три воланчика.

— Прощай, Родина тебя не забудет, — похлопал политрук Михалкова на прощание и устремился вслед своим уходящим бойцам…

*****

— За Родину! За Сталина! В атаку! — крикнул молоденький лейтенант.
— Да ну нах, — сказал рядовой Белолентов, бросая винтовку. — Стреляй, не пойду!
Лейтенант от неожиданности спрыгнул обратно в окоп. Рядового надо было кончать, но лейтенант еще никогда не расстреливал дезертиров.

— Почему это не пойдешь?
— Вот еще! Пердолить куда-то, гибнуть. За что?
— Как это за что? За родину же! За семьи, за детей.
Рядовой Белолентов сплюнул.
— За детей? Да мой правнук в 2013 году знаешь что про меня скажет? Что я пушечное мясо.

Лейтенант растеряно обернулся. Такого он не ожидал, и теперь рассчитывал на поддержку других бойцов.
— Дело Белолентов говорит, — сказал сержант Кудрин. — Моя внучка колонку напишет, что лично я, — Кудрин что-то подсчитал в уме, — изнасиловал приблизительно 238 немок.
— Везёт тебе, — завистливо вздохнул рядовой Чубайс. — Мои-то скажут, что я сталинистом был поганым. Душителем народов.
— А мои скажут, — вздохнул политрук Гозман, — что они пили бы баварское.
— Твои?! — изумился лейтенант.

Гозман развел руками.
— Верно, верно, — загалдели остальные, — весь фейсбук засрут из-за парада. Мол, в пробках хуже, чем в газовой камере.
Все опять покосились на Гозмана. Он покраснел.
— Так что вы как хотите, — сказал Белолентов, — а я сваливаю. Пусть баварское пьют. Если родятся.
Белолентов вылез из окопа с другой стороны и зашагал в тыл. Никаких заградотрядов не было: они тоже разошлись, вспомнив, что правнуки назовут их палачами. За Белолентовым потянулись и остальные бойцы. Молоденький лейтенант попытался выполнить свой воинский долг и уничтожить подлых дезертиров, но тут вспомнил, что его сын под конец жизни напишет монографию "Сталин хуже Гитлера".
Дорога на Москву была свободна.

Морозы, общая усталость, растянутость обозов и сибирские части остановили немцев недалеко от Урала.

В 2013-м в Москве действительно пили баварское. Президент третьего демократического рейха и прочие его граждане.

В Новосибирске тоже пили баварское. Как и любое другое. Жители оставшейся и выжившей России, в которой к тому времени не было ни Кудриных, ни Чубайсов, ни прочих любителей модно плюнуть на могилы. Тюменская нефть, якутские алмазы и сибирский научный потенциал позволяли жить на широкую ногу. Конечно, иногда в столице маленькой России жалели о том, что проиграли ту чудовищную войну из-за секретного прибора, который показал будущее. Но печаль проходила, когда приезжал поезд с новыми немецкими гастарбайтерами, способными за три копейки возвести приличный дом.

Источник: http://maxpark.com/community/1039/content/1977502